Евгений Ромасько: «Предстоящая Олимпиада – самый важный турнир в жизни»

– В матче «Сочи» и «Нефтехимика» вы получили неприятную травму. Как самочувствие?
– Полностью восстановился, швы сняли спустя три-четыре дня. Как на собаке всё зажило, очень быстро.

– Это первый подобный момент в вашей карьере?
– Конечно, нет, такое случается – бывало не только у меня, но и у моих коллег. К сожалению, это не самый приятный инцидент. Оказываемся в гуще борьбы, может, по своей вине я занял такую позицию, помешал игрокам, и клюшка случайно попала под визор. Ничего серьёзного там не было, наложили два-три шва.

– Фото облетело СМИ и телеграм-каналы, в прессе писали о том, что не только игроки, но и судьи в Лиге – настоящие мужики. Какая-то реакция от игроков или тренеров на этот эпизод прилетала?
– Все отнеслись с пониманием. Когда мне врач команды оказывал помощь, подъехал игрок, я находился к нему спиной в тот момент. Он извинился, я говорю: «Да не за что извиняться, хоккей, всё бывает». Видимо, парень посчитал, что виноват, там его клюшка пошла вверх. Но я с пониманием отнесся, это хоккей, тем более, что я сам играл.

– Как узнали о приглашении на Олимпиаду? Сколько поздравлений получили?
– Безусловно, предстоящие Игры – самый важный турнир в моей жизни. И для судей, и для спортсменов попасть на Олимпиаду – огромная честь. Пришло сообщение от ИИХФ, они объявили и попросили несколько дней держать это втайне. Было сказано, чтобы мы не обсуждали это с другими коллегами, с друзьями, не писали об этом в соцсетях, всё было достаточно инкогнито. Когда все это опубликовали официально, и всё появилось в прессе, получил огромное количество поздравлений от друзей и коллег. Сколько бы арбитру ни было лет, какие бы матчи он ни судил, Олимпиада есть Олимпиада. Это вершина айсберга, это то, к чему многие идут всю жизнь, и не все доходят.

– Что круче – российская команда или российская бригада судей в финале Игр?
– Этот вопрос звучит достаточно часто, всех очень интересует, что мы испытываем, когда сборная России попадает или не попадает в финал (улыбается). Конечно, я родился в этой стране, я – патриот, и, когда смотрю по телевизору любой вид спорта, всегда болею за страну, в первую очередь. Но если у сборной не все получится, российские арбитры – и мои коллеги, и я, в том числе – могут получить шанс отработать финал. Это палка о двух концах. Что для сборной не очень, для нас хорошо.

– На Олимпиаду поедут восемь арбитров из КХЛ. Насколько такое большое представительство от Лиги – плюс для самих судей? Или во время работы на международных турнирах вы не пересекаетесь?
– Если обратить внимание на последние международные турниры – отмененный МЧМ, чемпионаты мира в Риге и Братиславе – мы практически одной группой судей идём в этом олимпийском цикле, включая арбитров из Северной Америки. Мы с ними не раз общались, встречались на разных турнирах, работали огромное количество матчей вместе. Практически с каждым, кто едет на Олимпиаду, я уже работал не один матч. С некоторыми даже довелось судить в Северной Америке. Мы друг друга хорошо знаем и неплохо общаемся. Когда мы были в «пузыре» в Риге, сложилась тёплая дружеская атмосфера – поддерживаем друг друга в победах и неудачах. Это как одна семья. Мне кажется, ИИХФ всегда так делает – они стараются подбирать ребят, вести их до Олимпиады одной группой. По дороге кто-то отсеивается, кому-то не удаётся дойти до финальной стадии, но, в основном, это сформированный коллектив.

– Роман Гофман и Глеб Лазарев уже работали на Олимпийских играх. Не интересовались у них о специфике турнира, атмосфере?
– Конечно, спрашивал у ребят, но если есть какой-то международный опыт, то понимаешь, как вся процедура проходит. Это не большая разница, если сравнивать с тем же чемпионатом мира. Может быть, ответственность выше – выходя на лёд, понимаешь, что играют команды, которые заслужили показать себя на Олимпийских играх. Это уже другой уровень ответственности. Но и на чемпионате мира напряжение тоже велико, несмотря на то, что проходит ежегодно. Думаю, всё, в принципе, близко. Какие-то нюансы есть, в этом году, тем более – атмосфера, связанная с пандемией. Наверняка «пузырь», который они пытаются создать в Китае, будет намного плотнее и жестче, чем в Риге. Учитывая то, что молодёжный чемпионат мира пришлось отменить, думаю, всё будет намного строже.

– Как лично вы отреагировали на то, что игроки – и, следовательно, арбитры – из НХЛ не примут участие в Играх?
– Я не скрываю – если бы на Олимпиаду поехали игроки и арбитры из НХЛ, шансов попасть туда у всех европейцев было бы достаточно мало. Насколько я знаю, в таком случае на всю Европу было бы семь-восемь путёвок для главных арбитров. У линейных, возможно, эта цифра была бы около десяти. И борьба тогда между нами была бы агрессивнее. Но жизнь диктует свои правила, они на сегодняшний день отказались ехать по каким-то своим причинам, возможно, веским, не мне судить. У нас появился шанс поехать – это здорово. У сборной России будет другой состав. Но это не делает Олимпийские игры какими-то неправильными, а медали – менее ценными. Это та же Олимпиада, пусть и без НХЛ. Это их выбор.

– То, что в составах практически всех сборных есть игроки КХЛ, поможет арбитрам? У вас наверняка есть своя «база данных» о том, кто может сыграть жестко, кто – «нарисовать» или вступить в дискуссию с судьями.
– Вы правильно сказали – такая «база данных» есть у каждого арбитра. Когда берёшь предыгровой состав, всегда глазами пробегаешь по именам и смотришь: так, этого парня я уже где-то видел, этого смотрел по телеку, а вот этот тогда получил дисквалификацию. И всё это хранится в голове. Эта «база данных», конечно, тебе помогает, потому что знаешь, к чему быть готовым. Грамотный арбитр всегда внимательно изучит заявочный лист, поспрашивает у коллег. Такой опыт у нас есть на международной арене – если ты получил назначение, условно, на матч сборной Швеции, обязательно подойдёшь к коллегам и спросишь, кто этот парень, что от него ждать, как этот вратарь играет, есть ли там траблмэйкеры или тафгаи, кто может схлопотать большой штраф, кто грязно играет. Это нужно для нас, чтобы знать, на что обращать внимания. Так мы и командам поможем, чтобы они не получали фолы. Если ты даёшь понять – так, я за этим слежу, то игроки действуют таким образом, чтобы не допустить ошибки. Ненужные удаления как раз и происходят из-за усталости или неаккуратности. Если игрок чувствует, что может кому-то разбить лицо клюшкой, и судья за этим следит, то он будет клюшечку свою держать пониже. Мне как-то сказали: «Лучший судья – невидимый судья», и это правда. Когда ты отработаешь так, что все говорят об игре хоккеистов, а не о твоей работе, это лучшая похвала.

– Предстоящий первый матч на Олимпиаде – это волнение, мандраж? Или за столько лет карьеры уже научились с этим справляться?
– Волнение всегда должно присутствовать, и в определённых «дозах» оно даже помогает. Отсутствие волнения – вот это так себе симптом, когда ты выходишь на расслабоне, это не совсем правильно. Легкое волнение должно быть. Тем более, этот турнир для меня новый, всё будет по-новому. Мы едем туда, не зная, что нас ждёт, никто не знает, как он сложится. И процедура подготовки волнительная, мы вроде должны были ещё кататься, готовить себя, а пандемия диктует свои правила. Есть некое волнение, чтобы правильно держать себя в форме и соблюдать самоизоляцию, чтобы, не дай бог, не заболеть перед самым выездом. Эти факторы добавляют нервозности.

– Когда ИИХФ объявила, что вы едете на Олимпиаду, из-за океана кто-то поздравлял?
– Да, я до сих пор поддерживаю отношения со многими ребятами, с кем мы вместе работали в НХЛ. Некоторые из них уже стали супервайзерами, кстати. Пол Деворски мне написал сообщение, Крис Эдвардс, которые работает супервайзером в НХЛ. Много сообщений получил от ребят, которые со мной работали в АХЛ. К счастью, это всегда остаётся в памяти – если ты поработал с кем-то долгое время, остаются какие-то семейные узы между нами. Мы друг друга всегда поддерживаем, что-то читаем – кто-то отсудит тут финал, там финал. Я всегда слежу за ребятами, стараюсь поддерживать, отправлять какие-то поздравительные смски, электронные письма.

– Чему вы научились, работая в НХЛ? Есть ли какие-то знания или навыки, которые приобрели за время работы в Северной Америке?
– Североамериканский хоккей здорово отличается от европейского. Да, сегодня мы видим огромное количество североамериканцев, которые играют в КХЛ или других европейских лигах, они привносят сюда тот стиль. Если говорить о моем опыте, там больше жесткой борьбы, но в рамках правил и определённого кодекса, который игроки соблюдают. Маленькая площадка, другая атмосфера. Всё в этом ритме заставляет тебя учиться каждый день. Выходя на любой матч, будь то АХЛ или НХЛ, ты получаешь опыт общения с игроками. В Европе арбитры меньше общаются с хоккеистами или тренерами, а там от судей требуют этого общения, хотят получать обратную связь во время игры. Ты постоянно подъезжаешь к игрокам, задаешь вопросы, просишь их о чём-то. Твоя задача – быть невидимым, но ты стараешься не давать лишних удалений, словесно предупреждая игроков: «Ребят, градус начинает повышаться, давайте играть в определённых рамках». И они это принимают. У нас это не совсем развито, мы стараемся только фиксировать [нарушения]. Я это заметил по себе, мне было сложно привыкнуть, когда я только-только приехал туда. Многие супервайзеры просили подъехать к тренерам, поговорить, а я даже не знал, о чём. Поначалу было сложно это принять, но потом я понял, что у них такой стиль. Они стараются много читать о тебе, знают, кто ты, где учатся твои дети, в каком городе ты обосновался. А у нас некоторые игроки и имени-то твоего не знают. Это мне бросилось в глаза в первую очередь.

– В тексте Sport Illustrated о вашем первом матче в НХЛ Деворски говорил, что вам «необходимо выработать переключатель, чтобы иногда показывать, кто главный на льду».
– В оригинале фраза звучала немного по-другому – Пол говорил, что иногда надо быть засранцем. Это было так: «Не надо стесняться, на льду надо показать, кто есть кто, и если для это надо стать засранцем, стань». Деворски очень близок мне по духу, мы жили в одном городе, часто ходили друг к другу в гости. Он для меня стал ментором, мы до сих пор поддерживаем отношения, общаемся на тему хоккея и судейства, я делюсь с ним какими-то жизненными переживаниями. Я даже в России не встречал настолько близкого по духу англоговорящего человека. Он часто давал советы, которым я следовал, буду ему безумно благодарен всю свою жизнь. Мне довелось с ним отработать свой первый матч в НХЛ, и это стало каким-то судьбоносным событием, которое до сих пор нас связывает. Я многому учусь у него, хотя он уже около пяти лет работает супервайзером – как общаться с игроками и тренерами, как вести себя на льду.

– Успокоило ли то, что первый матч в НХЛ вы проводили вместе с Полом? Вы – новичок, а у него к тому моменту было около 1600 проведённых матчей в лиге.
– Это придало больше волнения, потому что человек с таким послужным списком – не хотелось ударить в грязь лицом. Почитал о нём много, знал, что у него украинские корни, при встрече подарил ему бутылку хорошего украинского вина. Надеюсь, оно ему понравилось (улыбается). Я довольно долго готовился к той игре – как мы будем с ним общаться, как вести себя с ним. Но он оказался настолько простым человеком, расположил меня к себе, это сразу расслабило. Мне оставалось только хорошо отработать матч. После игры я получил много положительных отзывов, и дальше мы отработали вместе около четырех игр подряд, путешествовали из аэропорта в аэропорт, летали и много говорили о жизни. Удивила его открытость – он впервые меня видел и сразу доверился. Это приятно.

– Вашим первым матчем в НХЛ стала домашняя игра «Детройта». Символично, учитывая то, что когда-то в составе команды играла русская пятёрка.
– Честно сказать, мне посчастливилось, по сути, даже выбрать эту игру. Это было неслучайно. Мой первый тренер Петр Андреевич Аникеев научил меня всему, что мне до сих пор помогает – тому же катанию, за которое я получаю много положительных отзывов. Он до сих пор работает с детьми, имеет огромный опыт. Одним из его воспитанников был Владимир Константинов, Петр Андреевич часто летал в Детройт к нему. Поэтому я и выбрал Детройт, в том числе, из-за историй, которые Аникеев нам часто рассказывал на детских тренировках. Прежде я никогда там не был, интересно было это увидеть. При этом я много смотрел хоккей, и игру русской пятёрки «Ред Уингз», конечно. Для меня было важно ярко начать. Когда меня спросили: «А где бы ты хотел начать?», я, не задумываясь, назвал Детройт.

– Весной 2021 года вы работали на чемпионате мира в Риге, насколько это был особенный опыт для вас?
– Это был мой второй чемпионат мира, первый был в Братиславе. Это, конечно, другой уровень. До этого я работал на юниорских и молодёжных чемпионатах мира. Прошлый турнир в Риге был связан с атмосферой «пузыря» – если вдруг случилась неудача, даже не с кем обсудить, все по комнатам. В такой атмосфере в принципе сложно работать, судейство часто связано с эмоциональной нагрузкой. Но я не забуду этот чемпионат мира, потому что мне довелось отработать финал, который стал для меня первым. И эти эмоции не передать словами. Это как похвала – ты справился, ты дошёл до конца, прошёл через сложности, всё удалось.

– После финала главный тренер канадцев Жерар Галлан сказал: «Был расстроен некоторыми удалениями, но дал знать об этом судьям, и с того момента они отработали хорошо».
– Он немного вскипел по ходу игры. Но его слова не связаны с тем, что мы как-то перестроились или по-другому стали работать. Галлан завёлся от каких-то действий финских игроков, которые провоцировали канадцев на физический контакт, и тем самым завёл свою команду. Я тогда подъехал и хотел донести, что нужно успокоиться и не мешать нам работать, даже не хотел слушать его объяснения. Если бы я стал его выслушивать, разговор бы точно затянулся, а матч затягивать нельзя. Попытался его успокоить, понимая, что разговор с тренером мог пойти как на пользу, так и во вред. Этим я, наверное, успокоил и себя, чтобы больше туда не ездить – видел, что там вся скамейка начала кипеть. Считаю, что в той игре нас практически не было видно, мы дали разобраться командам и неплохо отработали.

– Когда возвращались в КХЛ, держали в уме возможность поехать на Олимпийские игры?
– Конечно. Уезжая работать в Северную Америку, я понимал, что был на пороге того, чтобы войти во взрослый международный хоккей. Я только-только отработал финал юниорского чемпионата мира, съездил на молодёжный. Но получил предложение из Северной Америки, и пришлось выбирать. Понимал, что если вернусь, возможно, мне Федерация хоккея России даст шанс продолжить тот начатый путь. Слава богу, мне дали такую возможность, съездил на МЧМ в Ванкувер, отработал финал, поставив себя на хорошую позицию. И после этого получил путевку на чемпионат мира в Братиславу.

– Какие глобальные цели вы себе ставите? Сейчас у вас уже есть почти 500 матчей в КХЛ, опыт судейства в НХЛ, финал чемпионата мира. Что дальше?
– Знаете, всегда приятно работать финалы. Я ставлю для себя высокие цели, амбициозные, к которым не так просто дойти. Никогда не работал на Олимпиаде, сейчас нахожусь на пороге этого – хотелось бы отработать там достаточно хорошо, без сучка и задоринки. Получу шанс отработать финал – супер, если все звёзды сойдутся. Также есть цели в КХЛ – отработать финал, дойти до самого пика. Любой арбитр скажет, что хочется работать финалы. Даже когда ты приезжаешь на предсезонный турнир, хочешь отработать решающий матч. Когда судишь финал, это самое приятное чувство – да, очень волнительно, непросто работать, но это кайф.

Источник